Дореволюционное творчество Осипа Мандельштама

Дореволюционное творчество Осипа Мандельштама

Период «Камня». Работа учителя русского языка и литературы МБОУ «СОШ №27» г. Чебоксары Чувашской Республики Самохваловой Светланы Валентиновны

В 18 лет Мандельштам написал странные, недетские стихи, которые

начинались так: Дано мне тело, что мне делать с ним? Таким единым и таким моим?

«Полупровинциал, еврей, разночинец, он не получил достояния русской и

европейской культуры по естественному наследству. Выбор культуры для него был актом личной воли, память об этом навсегда осталась в нем основой ощущения собственной личности с ее внутренней свободой. Эстетика для него сделалась носителем этики, выражением свободного выбора». М.Л.Гаспаров

Осип Эмильевич Мандельштам (имя при рождении — Иосиф) 3 (15) января

сип Эмильевич Мандельштам (имя при рождении — Иосиф) 3 (15) января 1891, Варшава — 27 декабря 1938, лагерный пункт Вторая речка во Владивостоке)

Отец, Эмилий Вениаминович (Эмиль, Хаскл, Хацкель Бениаминович)

Мандельштам (1856—1938), был мастером перчаточного дела, состоял в купцах первой гильдии, что давало ему право жить вне черты оседлости, несмотря на еврейское происхождение. Мать, Флора Осиповна Вербловская (1866—1916), была музыкантом.

В 1897 году семья Мандельштамов переехала в Петербург

Осип получил образование в Тенишевском училище (с 1900 по 1907 годы), российской кузнице «культурных кадров» начала ХХ века. Училище основано в 1898 году князем В. Н. Тенишевым как 3-классная общеобразовательная средняя школа, в 1900 году приобрело статус коммерческого училища.

Тенишевское училище 1900-е годы

Известные выпускники Н. А. Бруни В. М

звестные выпускники Н. А. Бруни В. М. Жирмунский О. Э. Мандельштам В. В. Набоков В. С. Познер

Общий курс был шире, чем в других учебных заведениях. В числе специальных предметов изучались счетоводство, коммерческая арифметика и корреспонденция, товароведение, экономическая география. Занятия велись по семестровой системе: каждые полгода производился выпуск и приём учащихся. Много внимания уделялось естественнонаучным предметам, которые преподавались в течение всех 8 лет обучения, преимущественно в лабораторных условиях. Велись практические занятия по физике, химии, географии и другим предметам, широко применялся метод образовательных экскурсий. При училище имелись оранжерея и обсерватория. Учащиеся издавали журнал «Тенишевец».

В 1908 —1910 годы Мандельштам учится в Сорбонне и в Гейдельбергском

университете. В Сорбонне посещает лекции А. Бергсона и Ж. Бедье в College de France.

Знакомится с Николаем Гумилёвым, увлечён французской поэзией:

старофранцузским эпосом, Франсуа Вийоном, Шарлем Бодлером и Полем Верленом.

ФРАНСУА ВИЙОН (1431 - после 1463)

В промежутках между зарубежными поездками бывает в Петербурге, где

посещает лекции по стихосложению на «башне» у Вячеслава Иванова. К 1911 году семья начала разоряться и обучение в Европе сделалось невозможным.

Вячеслав Иванович Иванов

Для того, чтобы обойти квоту на иудеев при поступлении в Петербургский

университет, Мандельштам крестится у методистского пастора. 10 сентября того же 1911 года он зачислен на романо-германское отделение историко-филологического факультета Петербургского университета, где обучается с перерывами до 1917 года. Учится безалаберно, курса так и не кончает. В 1911 году знакомится с Анной Ахматовой, бывает в гостях у четы Гумилёвых.

Первая публикация

Первая публикация — в журнале «Аполлон», 1910 г., № 9. Печатался также в журналах «Гиперборей», «Новый Сатирикон» и др.

В 1912 году знакомится с А. Блоком

В конце того же года входит в группу акмеистов, регулярно посещает заседания Цеха поэтов. Дружбу с акмеистами (Анной Ахматовой и Николаем Гумилёвым) считал одной из главных удач своей жизни.

Находится в центре поэтической жизни, регулярно публично читает стихи,

бывает в «Бродячей собаке», знакомится с футуризмом, сближается с Бенедиктом Лившицем.

Поэтические поиски этого периода отразила дебютная книга стихов

«Камень» (три издания: 1913, 1916 и 1922, содержание менялось).

В 1915 году в доме М.Волошина в Коктебеле знакомится с Анастасией и

1915 году в доме М.Волошина в Коктебеле знакомится с Анастасией и Мариной Цветаевыми. В 1916 году в жизнь О. Э. Мандельштама входит Марина Цветаева.

Максимилиан Волошин

После Октябрьской революции работает в газетах, в Наркомпросе, ездит

по стране, публикуется в газетах, выступает со стихами, обретает успех. В 1919 году в Киеве знакомится с будущей женой, Надеждой Яковлевной Хазиной.

Дебютная книга стихов «Камень» (три издания: 1913, 1916 и 1922)

«Кружевом камень будь…»

Природа – тот же Рим и отразилась в нем. Мы видим образы его гражданской мощи В прозрачном воздухе, как в цирке голубом, На форуме полей и в колоннаде рощи. Природа – тот же Рим! И, кажется, опять Нам незачем богов напрасно беспокоить — Есть внутренности жертв, чтоб о войне гадать, Рабы, чтобы молчать, и камни, чтобы строить!

Период «Камня»

Сочетание «суровости Тютчева» с «ребячеством Верлена»: «суровость Тютчева» — это серьёзность и глубина поэтических тем; «ребячество Верлена» — это лёгкость и непосредственность их подачи. Слово — это камень. Поэт — архитектор, строитель.

Первый сборник «Камень»: акмеистические принципы и их индивидуальное

наполнение у О.Мандельштама

Конкретность и вещественность образов («Звук осторожный и глухой…»); Отказ от «небесного» ради «земного» («Нет, не луна, а светлый циферблат…»); Восприятие художника как «мастера», «ремесленника», а не как «жреца» или «медиума» («…Красота – не прихоть полубога, // А хищный глазомер простого столяра»); Уподобление слова камню, из которого возводится здание поэзии и грандиозное здание культуры в целом, как ответ человека хаосу, небытию («Я ненавижу свет…»);

Адмиралтейство В столице северной томится пыльный тополь, Запутался в

листве прозрачный циферблат, И в темной зелени фрегат или акрополь Сияет издали, воде и небу брат. Ладья воздушная и мачта-недотрога, Служа линейкою преемникам Петра, Он учит: красота – не прихоть полубога, А хищный глазомер простого столяра. Нам четырех стихий приязненно господство, Но создал пятую свободный человек. Не отрицает ли пространства превосходство Сей целомудренно построенный ковчег? Сердито лепятся капризные медузы, Как плуги брошены, ржавеют якоря; И вот разорваны трех измерений узы, И открываются всемирные моря!

Есть иволги в лесах, и гласных долгота В тонических стихах

единственная мера. Но только раз в году бывает разлита В природе длительность, как в метрике Гомера. Как бы цезурою зияет этот день: Уже с утра покой и трудные длинноты; Волы на пастбище, и золотая лень Из тростника извлечь богатство целой ноты.

Нет, не луна, а светлый циферблат Сияет мне, и чем я виноват, Что

слабых звезд я осязаю млечность? И Батюшкова мне противна спесь: «Который час?» – его спросили здесь, А он ответил любопытным: «Вечность».

ТОРЕЕВ Юрий Александрович Голоса птиц Бумага, тушь, резиновый клей,

перо, кисть, 54х54 см, 2002 г.

Античность - любимая историческая эпоха поэта

Античность, преломившаяся в восприятии русских классицистов, а также Батюшкова и Пушкина, - любимая историческая эпоха поэта (« Есть иволги в лесах, и гласных долгота…»). Тем самым создается ощущение преемственности культур («Я не слыхал рассказов Оссиана…»), и современность обретает смысл, представая закономерным следствием предшествующих эпох («Теннис», «Кинематограф»), а в истории и в мироздании обнаруживаются непреложные законы, во все века управляющие ее ходом («Бессонница. Гомер. Тугие паруса…»).

Бессонница

Гомер. Тугие паруса. Я список кораблей прочел до середины: Сей длинный выводок, сей поезд журавлиный, Что над Элладою когда-то поднялся. Как журавлиный клин в чужие рубежи — На головах царей божественная пена — Куда плывете вы? Когда бы не Елена, Что Троя вам одна, ахейские мужи? И море, и Гомер – всё движется любовью. Кого же слушать мне? И вот, Гомер молчит, И море черное, витийствуя, шумит И с тяжким грохотом подходит к изголовью.

«О небо, небо, ты мне будешь сниться…» (по стихотворению О

Мандельштама) Бумага, тушь, рейсфедер, кисть, 60?80 см, 2008 г.

О небо, небо, ты мне будешь сниться! Не может быть, чтоб ты совсем ослепло И день сгорел, как белая страница: Немного дыма и немного пепла! 24 ноября 1911, 1915(?)

(По стихотворению М. Цветаевой «Кто создан из камня…») Диптих

2листа. Бумага, акрил, кисть, рейсфедер, 65х50 см, 2009 г.

Воронья шуба осипа мандельштама

Наслаждение музыкой поэзии Мандельштама, возможно, может быть доступно всем, но вот смысл, заключенный в словах, знакомых и понятных по отдельности, многим представляется таинственным. Такое, например, одно из самых известных его стихотворений:

Мелодия стихотворения захватывает вас раньше, чем вы опомнитесь и

начнете ставить вопросы: о чем это, о ком? И почему с музыкой не страшно умереть и, самое тут непонятное - что это за воронья шуба, которая останется висеть на вешалке после смерти музыканта? Первое, что приходит в голову, это объяснение фразы «с музыкой... не страшно умереть» - возможно, это просто парафраз поговорки «помирать так с музыкой». Но не она объясняет стихи, а скорей стихи ее раскрывают и дополняют. А поэт Осип Мандельштам очень хотел, чтобы его понимали. «Я китаец, меня никто не понимает - халды-балды.», - с горечью писал он. Кто не желает докапываться до смысла стихов, могут уже дальше не читать. Но к тем, кому все же интересно, что написал нам поэт почти столетие назад, обращен вечный призыв М.Булгакова из его знаменитого романа: «За мной, читатель!»

Жил Александр Герцевич, Еврейский музыкант Он Шуберта наверчивал Как чистый бриллиант И всласть с утра до вечера Заученную в хруст Одну сонату вечную Играл он наизусть Что, Александр Герцевич, На улице темно? Брось, Александр Сердцевич, Чего там, всё равно! Пускай там итальяночка Покуда снег хрустит На узеньких на саночках За Шубертом летит! Нам с музыкой голубою Не страшно помереть Там хоть вороньей шубою На вешалке висеть Что, Александр Герцевич, На улице темно? Брось, Александр Герцевич, Чего там, всё равно! Всё, Александр Герцевич, Заверчено давно Брось, Александр Скерцевич, Чего там, всё равно!

«Шуба» - так называется статья Мандельштама 1922 года

В ней он подробно рассказывает, как покупал шубу в Ростове, шубу с чужого плеча, как было в ней тепло и просторно - надежно! И тут же: «Отчего же неспокойно мне в моей шубе? Или страшно мне в случайной вещи, - соскочила шуба с чужого плеча на мое плечо и сидит на нем, ничего не говорит, пока что устроилась?» Шуба с чужого плеча - чья это шуба? Позже в стихах 31-го года шуба попадает в смысловой ряд отвратительных реалий советской действительности: «Я пью за военные астры, За все, чем корили меня, За барскую шубу, за астму, За желчь петербургского дня». А вот другое его стихотворение, в котором в восьми строках представлена общая картина жизни в постоянном страхе: Ночь на дворе. Барская ложа. После меня хоть потоп. Что же потом? Хрип горожан И толкотня в гардероб. Бал-маскарад. Век-волкодав. Так затверди ж назубок: Шапку в рукав, шапкой в рукав - И да хранит тебя Бог.

Юношей он четко и резко провел границу между собой (то есть, душой) и

телом, тем, что ему «дано». «Я» - это то, что есть и пребывает всегда, ведь душа бессмертна, а тело - оно «дано» - для существования, для «радости дышать и жить». Тело одело душу, стало ее оболочкой, оно - одежда души, которая ограждает от не-жизни. Мандельштам очень чувствовал эту ложность тела по сравнению с истинностью души, с «Я». Но тело все же необходимо для того, чтобы быть, как другие, любить, наконец. Так в стихотворении «Раковина»: Быть может, я тебе не нужен, Ночь; из пучины мировой, Как раковина без жемчужин, Я выброшен на берег твой.

О любви…

О любви у Мандельштама стихов немного. Да и тут не совсем о любви, а о любви именно телесной: тело может и солгать, но душа здесь не присутствует («Как раковина без жемчужин» - раковина и жемчуг, как тело и душа): Ты равнодушно волны пенишь И несговорчиво поешь; Но ты полюбишь, ты оценишь Ненужной раковины ложь. С другой стороны, жемчуг, вынутый из раковины и, таким образом, лишенный защиты, погибает. Так Мандельштам и представляет смерть в другом стихотворении - «Веницейская жизнь»: Тонкий воздух кожи. Синие прожилки, Белый снег, зеленая парча. Всех кладут на кипарисные носилки, Сонных, теплых вынимают из плаща.

«Мне холодно, мне холодно»…

«Мне холодно, мне холодно», - повторял в своих стихах Мандельштам: «И спичка серная меня б согреть могла». Во всей мировой литературе, наверно, нет человека так сильно озябшего. Хотя, кажется, был - еще один навек озябший. Это гоголевский Башмачкин из «Шинели» Помните, как износилась его старая шинель, как страстно мечтал он о новой? Среди откровений своей «Четвертой прозы» Мандельштам вспоминает «жаркую гоголевскую шубу, сорванную ночью на площади с плеч Акакия Акакиевича». И дальше: «Я срываю с себя литературную шубу и топчу ее ногами. Я в одном пиджачке в тридцатиградусный мороз три раза обегу по бульварным кольцам Москвы. Я убегу из желтой больницы комсомольского пассажа - навстречу плевриту - смертельной простуде, лишь бы не видеть двенадцать освещенных иудиных окон похабного дома на Тверском бульваре, лишь бы не слышать звона серебренников и счета печатных листов».

Поэт без «шинели»…

Советский писательский мир был, как известно, разделен на воспевающих новую власть писателей в барских шубах и озябших на холодном ветру репрессий поэтов без шинели. Гоголевский Башмачкин для Мандельштама был знаком глобальной незащищенности - нигде, ничем, ни в чем. В этом смысле Мандельштам и сам был Башмачкиным - нищим, бездомным, многим непонятным и даже неприятным. На одной вечеринке в присутствии более десятка людей, причастных к культуре, чекист Я.Блюмкин похвалялся властью над людьми и демонстрировал пачку «ордеров на расстрел», в которые он мог вписывать любые имена. Все оцепенели и молчали, а Мандельштам вскочил, вырвал у Блюмкина ордера и разорвал их. Это было геройство, граничащее с безумием.

Он только жемчужина, без оболочки

Пиджак, шаль, шуба, картуз, шинель и еще валенки, тулупы и другие виды одежды в стихах Осипа Мандельштама открылись неожиданно важной смысловой стороной. Важной, прежде всего, для нашего понимания Поэта. А «вороньей шубы», скорей всего, и не могло быть, «воронья шуба» - это литературный оксюморон, сочетание контрастных по смыслу слов. Музыкант, который «музыку наверчивал, как чистый бриллиант», - это тот же Поэт и у него нет и не было согревающей душу шубы. Он обнажен, незащищен - он только жемчужина, без оболочки. Возможно еще, что «вороньей шубой» Мандельштам назвал опустевшую почти невесомую форму жизни («тонкий воздух кожи»), в которой пребывала и творила бессмертная душа художника - что-то вроде сброшенной лягушечьей шкурки, сохраняющей хрупкую память о Поэте.

Удивительный поэт Осип Мандельштам

Кто хоть раз пробовал читать его стихотворения, начинает почти сразу же погружаться в стихию музыки. Она зачаровывает, ведет и уводит - от суеты и быта, бессмысленных вопросов и ответов, от чувства времени и ощущения расстояний. Только вначале обязательно нужно сделать небольшое усилие, постараться войти в этот ритм, попасть в мелодию стихотворения. Я качался в далеком саду На простой деревянной качели, И высокие темные ели Вспоминаю в туманном бреду.

МИТУРИЧ Петр Васильевич «Портрет поэта Осипа Мандельштама»

1915.

Домашнее задание

Назвать основные темы и художественные особенности сборника «Камень». Анализ одного из стихотворений сборника (по выбору).

Литература

mandelshtam.velchel.ru ru.wikipedia.org›wiki/Мандельштам silverage.ru›poets/mandel/mand_bio.html synnegoria.com›tsvetaeva…mandelshtam/kamen.html slova.org.ru›mandelshtam/div1/ c-cafe.ru›days/bio/10/097.php gifik.narod.ru›mandelstam.html